Я не чувствую привычной тревожности, но вместе с ней ушла/уходит ещё и возбужденность, силы, способность воспринимать и реагировать. Кажется, что все скучно, тяжело, бессмысленно и плохо. Я стараюсь понимать, что это мое субъективное восприятие состояния. Ещё я наверняка себя накручиваю. Я очень-очень не хотела больше страдать. Я не страдаю. Я ощущаю какой-то мрак и туман. Это спокойные и тихие реакции внутри, бурь нет. Разве что только с Мильтой была буря позавчера, когда сидели вместе, и короткая буря когда я ехала к нему и начала устраивать драму. Хорошо, что остановилась, но. Не знаю, что дальше. Я не хочу испытывать ярких негативных эмоций. Я все ещё ощущаю их отголоски, но чувствую себя настолько на это неспособной, что как-то беру себя в руки, по крайней мере так было сегодня с мамой. Мне нужны другие способы меняться. Этот какой-то. Боже, почему так сложно-то, а? Такое ощущение, что я эмоционально умираю, мне страшно, а ещё у меня постоянно на фоне болит голова, не сильно, но ощутимо. Недостаточно, чтобы обратиться к обезболивающему, но достаточно, чтобы не быть способной заниматься. Нет, я наверняка способна заниматься и накрутила себя, что не могу, от того увязла в спирали, ведущей не к тому, чтобы справляться, а к тому, чтобы тонуть в тяжести начала преодоления. Фоном почему-то одиноко, хотя у меня для этого нет никаких объективных причин. Очень боюсь стать слишком тяжёлой для Мильты, Марины, Ани, для своего чата, о маме думаю в любых контекстах страшно, но больше всего страшно то, к чему я могу себя привести, пустив мысли на самотёк. Страшно тонуть. Страшно становиться невыносимой для себя. Боюсь своих реакций на людей и их действия, боюсь своей неспособности формулировать, вялости и текучести сознания. Мне очень сложно преодолевать страх перед антидепрессантами. Страшно, что выбрала неправильный путь, ещё страшнее, как комментарии и реакции людей, которые не понимают меня, могут сбить меня. Общее равнодушное состояние в контексте такого количества страхов тоже вызывает опасения. Все сильнее и больше вырастает желание спрятаться куда-нибудь в угол, запереться в пустой квартире, снять с себя обязательства работы, учебы, контактов с мамой, Мильтой и друзьями. Любые контакты с людьми кажутся попеременно то жизненно необходимыми, то невероятно тягостными. Второе сейчас преобладает. Страшно, что я так сильно погружена в себя, что могу оказаться не способна воспринимать других людей не то что целостно, но вообще хоть как-то.

Я все ещё верю, что это нужно и необходимо, что это период, возможно даже очень короткий, и он пройдет. Я пишу это, потому что без откровенной рефлексии психотерапевтка не сможет мне помочь. Пугает то, что до следующей сессии ещё целая неделя. Может быть, завтра я смогу порадоваться тому, что я больше не чувствую эту острую тревогу и увидеть больше света в том, что со мной происходит. Чем больше пишу, тем сильнее убеждаюсь, что у меня очень сильно искаженное восприятие. Это нормально, я ведь больна, у меня и не может быть адекватного восприятия вот так сразу, надо что-то с ним делать, как-то над ним работать. Надо как-то перестать так сильно жалеть себя и зацикливаться на своем сером "плохо". Потому что все совершенно точно совсем не так мрачно и плохо, как я это почему-то вижу большую часть времени сейчас. Можно начать с малого, но самого острого в данный момент: разобраться со своими финансами. Если я найду на это силы, а они у меня есть, то мне будет не так страшно возвращаться домой и думать о каком-то ближайшем будущем. Нужно поменять китайские деньги, возможно даже завтра, чтобы понимать, сколько у меня действительно есть денег, и попытаться как-то распределить расходы с учётом того, что мама потребовала от меня десять тысяч, и я снова вспоминаю, что у меня всё ещё лежит счёт ещё на десятку. Мысли о деньгах вызывают очень много страхов и все то же желание сбежать куда-нибудь, чтобы никто не трогал и ничего не приходилось решать. Очень хочется прислать этот текст Мильте и попросить его помочь во всем этом разобраться, но страшно, что если я признаю, что я не способна разобраться с этим сама, то это будет означать, что я не способна решать свои бытовые вопросы и справляться с жизнью, как я тогда буду двигаться дальше и что-то менять, если с первыми же трудностями я бегу к своему мужчине в роли маленького больного ребенка и прошу решить все за меня? Я оцениваю свое состояние и понимаю, что я могу сесть и разобраться, не впадая в истерику, но предпочту этому попытку выспаться. Я понимаю, что это откровенное бегство, потому что ни завтра утром дома, ни на работе я вряд ли соберусь и найду какой-то баланс и решительность, чтобы приложить какие-то реальные усилия для преодоления своих, вероятно, иррациональных страхов. И все-таки я выбираю сон. Может быть, завтрашняя я окажется не такой безнадежной, какой оказалась сегодняшняя, и сможет как-то обработать этот текст, сделать из него какие-то выводы и шажок к изменению состояния-восприятия. А может и нет. Пускай решает завтрашняя Лина, пожалуйста. Сегодня я просто не хочу. Оставьте меня в покое. Спасибо.