Вот уже несколько месяцев я более или менее регулярно заглядываю на саммер и на тейсти, читаю некоторых людей, хотя сама почти ничего не выкладываю. Там есть девушки, которые пишут о каком-нибудь своем том-самом-единственном. Они не просто эмоциональны, они не просто чувствуют, они живут и горят этим. И сейчас мне вдруг стало как-то неуютно. Во мне этого нет. Есть эмоции, есть радость на людей, но что-то здесь не так. Я не позволяю себе переходить черту, за которой начинается настоящая любовь. Я люблю, но как-то не так, слабо, только в ответ, с опаской, и готова в любой момент перестать. Даже к Лене, которого я обожаю, которому рада всегда и все такое… Мы подходим к подъезду втроем с Аней, и я говорю про Адельфоса. Аня удивляется, как я могу, когда рядом вот такое замечательное, думать о ком-то еще. А я могу. Потому что не захватывает дух. Потому что не замирает сердце. Потому что нет бури эмоций. Но я ни за что не напишу, что хочу влюбиться. Потому что я не_хочу.

На днях словила себя (кажется, это даже было сегодня утром) на том, что думаю о Диме, и мне не нужны для этого никакие особые поводы. Посмотрела на кальян, вспомнила понедельник, тот самый, что тогда был другой кальян, думала о чем-то, пока собирала диван, убиралась в комнате, остановилась у окна, простояла несколько минут, глядя в окно на деревья, на снег. Спросила себя: почему я думаю о Диме? Причин нет. Размышлений тоже. Даже не знаю, чего я тут такого хотела написать. Я скучная, мне и делиться то нечем. Я собирала диван и спрашивала: Дим, а это правда было с нами? Скажи, это ведь действительно было, не приснилось, да? Вся эта сказка, волшебство. Я перестаю верить, что оно было настоящим. "Мне иногда кажется, что я его придумала". Цитирую, но без авторства, потому что не могу сказать, сколько раз и у скольких девушек я читала эту и подобные фразы даже только за последнее время. На секунду показалось, что я хочу снова испытывать боль. Просто потому что боль - это тоже жизнь. Но вру. И так сложно. И так тяжело справляться со своей жизнью. И так взгляд вперед напоминает взгляд в пустоту. И мне не о чем писать, если не о повседневности. Я бегу, не останавливаясь, но бегу, развернувшись задом наперед, потому что до сих пор не готова расстаться с прошлым. Я живу в нем, поэтому безэмоциональна здесь. Я так сильно люблю там, что не могу любить здесь.

Привет. Я неинтересна. Я так скучна, моя жизнь так скучна, что мне нечего вам предложить. Привет, я ничего из себя не представляю, и двигаюсь, целеустремленно, к тому, чтобы стать еще меньше и скучнее. А потом будет взрыв. Наверняка будет взрыв. И если я не смогу сделать его правильно, то ничто меня не остановит, и он будет неправильным, пойдет в разрез со всем, что я делаю, над чем работаю и к чему стремлюсь. Мне нечего сказать не потому что я счастливый человек. Просто мне не хватает того, что я имела раньше. Просто я не понимаю, что из меня вырезали. Просто я перестала видеть в себе себя. Просто эта девушка… она… я не знаю… она - кто-то другой, она чужая, незнакомка. У нее почему-то мои дреды, моя улыбка и мой глупый смех, она почему-то живет в моей комнате и говорит, что моя жизнь - ее прошлое. Но больше в ней нет ничего моего.

Суббота и воскресенье полностью проведены за испанским, почти не отрываясь от учебника. Так что я заслужила, я точно заслужила этот перерыв в электричке, заслужила право немного поговорить с собой, рассказать, как прошли последние две недели, ведь именно столько я уже не пишу, хотя я точно не успею, слишком уж мало времени. Я сделала не все, но много, и я вернусь, все обязательно получится. Сейчас – о другом. Была паника, был разговор с Ольгой Юрьевной, она все-таки нашла, дозвалась меня в то воскресенье, когда я последний раз писала, 8-ого. Я уехала домой сразу после занятий, обрадовалась, что она все еще ничего не написала и не звонила, а сама связываться не стала. Смска от ОЮ, я уже в метро, еду домой. Пишет, что скоро будет у универсама. Деваться некуда. Прихожу, жду ее у входа, звоню Анечке по телефону, чтобы заполнить паузу и ожидание. Звонит, спрашивает, где я, находимся, ведет на третий этаж, на котором я никогда раньше не была, мы садимся у входа на диван, она достает из своего неизменного темно-синего чемодана тетради с проверенной домашней работой. Следующий час она сначала говорила мне про то, что я скатилась на двойку, что она не проставила аттестацию всей группе из-за меня, надеясь, что я исправлюсь, но я не занималась, пока болела. Говорила, что я не хочу, что я погружена в то, что для меня более важно, что трачу время не на испанский, а на всякие другие вещи. Все не так. Да, я не молодец, да, я дура, но я занималась, и мне не все равно. Я не занималась летом, это мой первый и главный косяк, а осенью растеряла всю концентрацию. ИЖЛТ помог мне организовать себя, это правда, но и забирал то самое время, которое единственное было у меня на то чтобы восстановиться. Я не думала, что все настолько плохо. ОЮ говорила мне и до этого, что я забыла всю грамматику. Я повторяла. Мне казалось, что я повторила, что я все понимаю. Но нет. ОЮ сказала, что была три, но теперь два. Совсем плохо. Что делать? Я спрашивала, что делать, как повторить? Давайте я весь учебник переделаю, а? Лишь бы все было в порядке! Я вам не давала такого задания. Дальше хуже. Я не хотела вам этого говорить… Так и не говорила бы. Блять. Нет. Тсс. Объяснила, в чем я была неправа и как всех подвела, когда ушла с их выступления, вернее, сбежала, бросила их. Но я не чувствую угрызений совести за это. Манеры. Их нет. Отсутствие воспитания. Со школы мне об этом говорили, но я не понимаю. Сейчас чуть больше, но мне сложно. Аня пообещала останавливать меня, исправлять, говорить, что я делаю не так. А я сижу и злюсь. Почему, ну почему нельзя то? Объясните мне хоть кто-нибудь! Почему нельзя делать вещи, которые никому не мешают и не вредят, если мне этого хочется? Привет принципы подростка, меня, четырнадцатилетней или шестнадцатилетней, борющейся с системой и обществом так, как это было возможно. То, что я считала важным, то, что я считала свободой, то, от чего бы ни за что не согласилась отказываться. Я потом найду тот осенний пост после концерта, когда я устала и села на асфальт прямо у метро, и стала петь, мне было хорошо и ничего не волновало. А потом кто-то подошел и спросил «ты болеешь?» И то, что я писала об этом, то, что важно, что – основа, в чем вся я. В четверг вечером шли с Леней ко мне от Дмитровской, и я жаловалась, что вот, не понимаю, не понимаю, не понимаю! Отличное сочетание: Аня и Леня. Аня показывает мне, где конкретно я не права и исправляет, я стараюсь запоминать и соблюдать, но внутри настоящий бунт, крики и негодование. Леня успокаивает, говорит, это и есть культура. Хорошо, пап. Спасибо. Я поняла. Я изменюсь и стану нормальным человеком, я научусь вести себя правильно. Если папа говорит просто принять как аксиому, то я приму. Потому что он не просто так «папа». Но я не хочу при этом терять чего-то важного внутри себя, свободы, полета, размаха. Как надеть на себя клетку, сделав ее прозрачной и невесомой? Как найтись, не потерявшись? Аня говорит, в этом все и дело, что нужно думать об окружающих, даже нервных, о том, кому и что может не понравиться. Но невозможно понравиться всем, так ведь? Тогда мне впору срезать дреды, если стараться всем угодить. Уж в этом ВУЗе так точно. Так. Нужно понять, что мир не равномерен. Что если ты находишься в обществе, то обязана вести себя в соответствии с его правилами. Мне повезло, у меня есть учитель, который поможет мне эти правила освоить. Лучше поздно, чем никогда. Но всегда будет и другое, другой мирок, и еще вопрос, который больше: внутри или снаружи? Не так просто, мир правил или свободы? Свобода всегда будет больше любых ограничений. Никакие клетки не смогут ее по-настоящему ограничить. Мне не просто понять и принять вещи, которые для других людей являются очевидными. Сложно, когда не хватает, как мне кажется, весомых аргументов. Но это ерунда. Сложности преодолимы. Я уже не подросток, и могу понять, что даже подчиняясь правилам, я не утрачиваю своей свободы. Как я ей, оказывается, дорожу, подумать только. Я еще вернусь к этому вопросу, слишком актуально, чтобы так просто остаться закрытым. Анечка, надеюсь, и дальше будет меня поправлять и объяснять мне очевидные вещи, я постепенно начну понимать, а не только запоминать правила, и не допущу больше подобного.