Я не чувствую привычной тревожности, но вместе с ней ушла/уходит ещё и возбужденность, силы, способность воспринимать и реагировать. Кажется, что все скучно, тяжело, бессмысленно и плохо. Я стараюсь понимать, что это мое субъективное восприятие состояния. Ещё я наверняка себя накручиваю. Я очень-очень не хотела больше страдать. Я не страдаю. Я ощущаю какой-то мрак и туман. Это спокойные и тихие реакции внутри, бурь нет. Разве что только с Мильтой была буря позавчера, когда сидели вместе, и короткая буря когда я ехала к нему и начала устраивать драму. Хорошо, что остановилась, но. Не знаю, что дальше. Я не хочу испытывать ярких негативных эмоций. Я все ещё ощущаю их отголоски, но чувствую себя настолько на это неспособной, что как-то беру себя в руки, по крайней мере так было сегодня с мамой. Мне нужны другие способы меняться. Этот какой-то. Боже, почему так сложно-то, а? Такое ощущение, что я эмоционально умираю, мне страшно, а ещё у меня постоянно на фоне болит голова, не сильно, но ощутимо. Недостаточно, чтобы обратиться к обезболивающему, но достаточно, чтобы не быть способной заниматься. Нет, я наверняка способна заниматься и накрутила себя, что не могу, от того увязла в спирали, ведущей не к тому, чтобы справляться, а к тому, чтобы тонуть в тяжести начала преодоления. Фоном почему-то одиноко, хотя у меня для этого нет никаких объективных причин. Очень боюсь стать слишком тяжёлой для Мильты, Марины, Ани, для своего чата, о маме думаю в любых контекстах страшно, но больше всего страшно то, к чему я могу себя привести, пустив мысли на самотёк. Страшно тонуть. Страшно становиться невыносимой для себя. Боюсь своих реакций на людей и их действия, боюсь своей неспособности формулировать, вялости и текучести сознания. Мне очень сложно преодолевать страх перед антидепрессантами. Страшно, что выбрала неправильный путь, ещё страшнее, как комментарии и реакции людей, которые не понимают меня, могут сбить меня. Общее равнодушное состояние в контексте такого количества страхов тоже вызывает опасения. Все сильнее и больше вырастает желание спрятаться куда-нибудь в угол, запереться в пустой квартире, снять с себя обязательства работы, учебы, контактов с мамой, Мильтой и друзьями. Любые контакты с людьми кажутся попеременно то жизненно необходимыми, то невероятно тягостными. Второе сейчас преобладает. Страшно, что я так сильно погружена в себя, что могу оказаться не способна воспринимать других людей не то что целостно, но вообще хоть как-то.

Я все ещё верю, что это нужно и необходимо, что это период, возможно даже очень короткий, и он пройдет. Я пишу это, потому что без откровенной рефлексии психотерапевтка не сможет мне помочь. Пугает то, что до следующей сессии ещё целая неделя. Может быть, завтра я смогу порадоваться тому, что я больше не чувствую эту острую тревогу и увидеть больше света в том, что со мной происходит. Чем больше пишу, тем сильнее убеждаюсь, что у меня очень сильно искаженное восприятие. Это нормально, я ведь больна, у меня и не может быть адекватного восприятия вот так сразу, надо что-то с ним делать, как-то над ним работать. Надо как-то перестать так сильно жалеть себя и зацикливаться на своем сером "плохо". Потому что все совершенно точно совсем не так мрачно и плохо, как я это почему-то вижу большую часть времени сейчас. Можно начать с малого, но самого острого в данный момент: разобраться со своими финансами. Если я найду на это силы, а они у меня есть, то мне будет не так страшно возвращаться домой и думать о каком-то ближайшем будущем. Нужно поменять китайские деньги, возможно даже завтра, чтобы понимать, сколько у меня действительно есть денег, и попытаться как-то распределить расходы с учётом того, что мама потребовала от меня десять тысяч, и я снова вспоминаю, что у меня всё ещё лежит счёт ещё на десятку. Мысли о деньгах вызывают очень много страхов и все то же желание сбежать куда-нибудь, чтобы никто не трогал и ничего не приходилось решать. Очень хочется прислать этот текст Мильте и попросить его помочь во всем этом разобраться, но страшно, что если я признаю, что я не способна разобраться с этим сама, то это будет означать, что я не способна решать свои бытовые вопросы и справляться с жизнью, как я тогда буду двигаться дальше и что-то менять, если с первыми же трудностями я бегу к своему мужчине в роли маленького больного ребенка и прошу решить все за меня? Я оцениваю свое состояние и понимаю, что я могу сесть и разобраться, не впадая в истерику, но предпочту этому попытку выспаться. Я понимаю, что это откровенное бегство, потому что ни завтра утром дома, ни на работе я вряд ли соберусь и найду какой-то баланс и решительность, чтобы приложить какие-то реальные усилия для преодоления своих, вероятно, иррациональных страхов. И все-таки я выбираю сон. Может быть, завтрашняя я окажется не такой безнадежной, какой оказалась сегодняшняя, и сможет как-то обработать этот текст, сделать из него какие-то выводы и шажок к изменению состояния-восприятия. А может и нет. Пускай решает завтрашняя Лина, пожалуйста. Сегодня я просто не хочу. Оставьте меня в покое. Спасибо.

Лучше не давать оценочных суждений о чужой терапии, тем более на основе поверхностной информации. Это может вызвать очень сильное сопротивление. А мне сейчас очень сложно держаться за мысль о том, что мне необходима терапия, именно с этим врачём и именно медикаментозная, я не уверена в том, что я в состоянии себе это доказать, если начну задавать себе подобные вопросы, но три дня назад я точно была в состоянии это обосновать, и с тех пор у меня осталось ощущение, что я двигаюсь в правильную сторону и к улучшениям. Где-то там на задворках сознания я помню, что с препаратами все очень не просто, что побочки это нормально, нужно время, и у меня где-то недалеко была статья о том, как психотерапевты назначают препараты, это все немного примиряет, но в соприкосновении с каким-либо намеком на критику извне, любое предложение альтернатив и вообще какая-либо иллюзия выбора вызывает во мне очень сильное сопротивление.

Здесь, как всегда, холодно, но сейчас у меня нет больше никаких идей о том, куда себя деть. Рабочий день закончился почти пятьдесят минут назад, но полчаса я еще сидела на ресепшене, потому что кроме меня и Натальи никого не было, а меня уже не раз отчитывали за то, что я оставляла там кого-то одного, и много раз я уже оправдывалась, что только отошла в туалет или еще что-то. Сбежать хочется уже давно. Состояние не факт что лучше, чем вчера. Точно так же есть дз, которое желательно сделать, и я, напряженная, но все равно недостаточно сосредоточенная. Здесь последнее время хреново работает интернет, и я все еще чувствую в себе это состояние «на работе», оно мешает хоть что-то изменить. Я даже не знаю, чего хочу сейчас. Знаю, что надо вечером приехать на пары, в любом случае. Знаю, что мое тяжелое состояние не очень оправдывает пропуски. Знаю, что мне очень трудно сейчас делать что-либо, это знаю лучше всего. Знаю, что мне было бы немного легче, если бы не было вариантов, и мне надо было бы строго ехать с работы на учебу, потом домой и так далее. Как жаль, что жизнь слишком сложна, чтобы делить ее на квадраты. И приходится вставать перед выбором. Я все вспоминаю эту картинку прошлого лета, идеальную иллюстрацию одной из моих самых больших проблем: самокат, солнце, острая боль в вывихнутой ноге, черный экран резко севшего телефона, бесполезный без кабеля банк, и я, растерянная, сижу на асфальте, и хочу только одного - ничего, совсем ничего не решать. Вот сейчас я такая же. Мои «надо» звучат достаточно существенно только в отношении работы, в отношении учебы уже начинаются колебания, и вчерашний день мои колебания укрепил. Сложно видеть себя сильной, когда окружающие видят меня слабой. Сложно справляться. Непонятно, как впихнуть себя в эти узкие рамки. Страшно абсолютно все. Страшно выходить из комнаты, смотреть людям в глаза, даже коллегам, может быть, особенно - коллегам, страшно ехать домой и встречаться с мамой. Да, верно, абсолютно все люди второй день вызывают во мне почти панический страх, но я продолжаю работать, и сегодня, конечно, поеду на пары. Выжгу восьмую рабочку, которая, вероятно, сильней всего меня сейчас здесь держит, куплю обувь, завезу ее домой и поеду на учебу, может быть даже не опоздаю, может быть даже пересекусь по дороге с Глипкой и скину ей резонаторов.

Я очень надеялась хоть немного разобраться в себе, успокоиться, снять напряжение, которое я чувствую всем телом. Надеялась, что смогу сделать это в текст, но portal burned out, а за пределами этого кабинета, этого коридора, конечно, люди, но, может быть, и немного спокойствия. Можно будет надеть наушники и попытаться получить удовольствие от новых вещей. Я не знаю, почему мне так сложно. Я знаю, что мне нельзя сваливать все на препараты, знаю, что, скорей всего, далеко не только в них дело, несмотря на то, что говорит Мильта, и то, как это заставляет меня сомневаться. Я верю, что это ненадолго, и скоро станет полегче. Я чувствую напряжение всем телом, но большую часть дня либо не чувствую большую Тревогу в груди совсем, либо не чувствую ее остро. Я немного этому радуюсь, но в целом сейчас, когда я пытаюсь писать, с эмоциями у меня очень плохо. Самые яркие - они рядом с Мильтой, и я вполне знаю, почему, и понимаю, что это может опустошать, хотя может и не, но главное отчетливо помнить, что он - не спасение, и даже если рядом с ним мне значительно лучше, чем без него, сделав себя зависимой от него я аннулирую все, чего хоть как-то добилась за это время. Думать очень трудно. Любые вопросы из серии зачем или почему оказываются почти мучительными. Уровень коммуникации в данный момент минусовой. Но мне скорее никак, чем плохо. Все-таки я не в состоянии анализировать, а попытки себя к этому принудить сейчас почти вызывают слезы. Так что я возьму себя в руки, пойду куплю обувь, занесу часть на работу, заеду домой, а потом приеду на пары вовремя. Я помню про то, что, возможно, если тело хочет лежать и смотреть в потолок, возможно, лучше дать ему эту возможность. Я знаю, что могу быть не права. А еще я знаю, что если я не поеду на пары сегодня, то мне надо будет послушать их потом, и знакомство с преподавателем отложится на неделю, а то, что трудно сделать, лучше не откладывать на потом. Это мой опыт с прошлого лета: лучше не откладывать на потом, потому что может оказаться, что потом мне будет хуже и тяжелее, чем сейчас. А еще, скорей всего, так и будет. Не такой уж я и позитивный, каким хочу казаться. В любом случае, давай, поднимайся уже и неси свою тушу куда следует. В процессе почувствуешь, что это не так сложно, как кажется из точки «надо начать».