Ровно неделя без повседневок. Я снова ленюсь. Событие первое, прошлый вторник, 23-е февраля. На днях Ваня (универский) скинул мне объявление о бесплатном занятии на ударных в какой-то школе. Решила, что, может, хоть чему-то научусь, что это может стать толчком к тому чтобы снова играть, и все-таки поехала. Опоздала на целый час, и ничего не потеряла. Группа человек в десять училась играть стандартную четверку с бочкой на единице и рабочим на тройке, делали это медленно и все вместе. Это мы уже проходили, причем совсем давно, еще у dubfox. Я до сих пор, если меня просят научить чему-нибудь на ударке (нашли кого просить), объясняю именно так, как объясняла мне она. Интересно, она еще в Москве? Вот брейк, который там учили, был мне не знаком, да и откуда, если меня так никто ничему по сути и не учил. Хочу учителя, божемой как же я хочу учителя. Никто не станет тратить на меня так много времени. Увы. Все Леню вспоминаю. У него там какие-то серьезные перемены, но все же два месяца полного его отсутствия это очень печально. Надеюсь, он вернется. Я не хочу и не собираюсь так просто исчезать. Вчера он наконец-то ответил. Пусть у всех все наладится. Да, на уроке я рвалась за единственную акустику, все-таки электронные барабаны у меня и дома есть. Зашел какой-то парень, и преподаватель сказал ему: "Никит, у нас тут еще одна бунтарка появилась", указывая на меня? А чем я бунтарствовала? Играю как играю. Вот когда меня так назвали, захотелось оправдать звание, и я сделала то, что хотела с самого начала: сняла обувь, мне все же привычнее играть босяком, как на базе или дома. Группы там менялись, одна стучит по подушкам, другая - по барабанам, и когда я в очередной раз нехотя ушла с барабанов, то села к Никите, познакомилась, мы тут же добавились в вк, и он согласился поучить меня играть. Он там учился, вот в четверг отыграл свой концерт. Система там, конечно, дурацкая. Но меня зажгло. Месяц тусовок, постоянного пребывания на базе, ведь там можно было бы приезжать и играть бесплатно, новые люди, возможность освоить основы. Мне показалось, что это именно то, что мне нужно. Я стала пытаться дозвониться маме, но она все не брала. Договорилась, что, если что, свяжусь вечером в вк с создателем школы, акция на 2к дешевле обещала продлиться только один день. Уезжала я в приподнятом настроении. По дороге, в тот момент, когда Аня как раз у меня спрашивала, будет ли рисунок, у меня разрядился телефон. Вернулась, поговорила с мамой, которая оказалась дома (занятия не было, праздник, все-таки), и настроение упало в бездну. Мама стала говорить про то чтобы я сама себе заработала на школу. В общем. Нет. Таков был ответ. Правда, потом мы еще говорили с мамой, когда она, видимо, была в более благоприятном настроении. Она сказала, что деньги на билеты в Испанию все еще лежат, говорила, что хотела предложить мне съездить отдохнуть куда-нибудь, но я тут же ответила, что я скорее пошла бы учиться играть на ударных. "Значит, на несколько месяцев деньги есть". Такие дела. Хотела Леню спросить как раз, куда лучше пойти. Через какое-то время пришла Аня, я как раз успела себе покушать приготовить. Она есть отказалась, только чаек, мы сыграли в нарды, с какими-то очень уж унылыми лицами. Не смогу даже вспомнить, когда мы вместе были в таком плохом настроении. Нам даже играть было не весело. Но потом мы придумали смотреть доктора, и мама согласилась. Посмотрели серию втроем, и от нас Аня ушла уже улыбаясь во все тридцать два.

На среду была назначена комиссия. Я пришла в назначенное время, в обнимку с первым томом Поттера, наконец-таки начала читать. На шее у меня теперь все время, как я ни выйду из дома, висит маховик времени. Долго ждать не пришлось. Но нужно было снова рассказывать, что со мной, почему мне нужен академ. Снова ждать. Вызвали, сказали, что так-то и так-то, завтра вам на обследование к психологу, и потом снова на комиссию, тогда мы вам скажем. А глаза у вас были на мокром месте, это у вас часто такое бывает? Да-да, привет. Пока я шла домой от психолога, уже в четверг, мне на почту пришло письмо из деканата о том, что в течение двух дней меня отчислят, если не предоставлю справки об академе. Но предоставлять нечего. Я написала им в ответ письмо о том, можно ли отложить, что я в процессе. Но мне все еще не ответили. И я просто жду. И ничего не делаю. И не знаю, отчислили ли меня уже, или нет.

Вечером в четверг мама уехала с Гордеем отдыхать, кататься на сноуборде. Кстати, про отдых. Я ведь хочу поехать куда-нибудь. Да все хотят. Но мне важнее всего компания. Одной ездить куда-либо мне сейчас нельзя. Тоска загрызет. Лучшая моя компания - мои девочки, вот я и надеюсь, что их затея удастся и их отпустят хоть разок, пусть в тот же Питер, но съездить со мной. Сейчас главное для меня не место, а люди, и воспоминания, которые я могла бы разделить с теми, с кем это стоит в сотню раз больше, чем с кем-либо другим. Настанет тепло, и я обещалась, что затаскаю их. Потому что я очень хочу светлых моментов с ними. И побольше.

В пятницу, ближе к вечеру, ко мне снова приехала Анечка, мы сдвинули кресла и смотрели Нану в маминой комнате, а Аня тем временем думала: ехать на болото или не ехать. Вопроооос. Я все еще не хочу ничего решать, так что оставила все Ане. А еще мы перед этим зашли в седьмой континент (я наконец-таки запомнила, как он называется!), и мы купили вкусняшек. Нутеллу и хлебушек. Чаевничали. Аня решилась: едем, и Гоша все-таки откликнулся: уже в пути. Выдвинулись. Я повесила на себя барабан и быстро почувствовала, что чехол настроен неудобно, что мне слишком длинно. Не удивительно, ведь его носил Гоша. Приехали, людей там оказалось не так уж и много. Так, толпа за клумбой. Снова камера и яркий свет фонаря. Лучше игнорировать и не думать. Поздоровалась с Гошей и с Сашей, обоих была очень рада видеть, поняла, что ужасно соскучилась по Саше. Ушла куда-то вбок, сняла барабан, решила поиграть так, чтобы никому не мешать. Ко мне тут же побежали люди, одна из которых, девушка, стала уговаривать меня пойти в центр "на десять минут! Пожалуйста, я весь день готовилась потанцевать, прошу тебя", посадила меня совсем рядом с Сашей и его компанией. Мне было очень стыдно, что на меня обращено так много внимания, хотелось под землю провалиться. Ну зачем? Ну что вам от меня нужно? Я зашуганый ребенок, куда мне играть. Куда мне столько людей. Очень не хотелось мешать Саше, они ведь тише. И пришли раньше. Почему, когда я говорю, что не хочу им мешать, что они мои друзья, меня никто не слышит и не понимает? Почему они уверены, что гитарист со скрипачом подвинутся? Почему они не могут понять, что ну не играем мы вместе, так уж заведено! Села, стала играть. Девушка тут же собрала в полукруг людей вокруг нас, начались какие-то вопли, крики, Анечка встала где-то сзади, справа от скамейки, и я всего пару раз на нее оборачивалась, нужно было как-то играть. А руки уставали, замерзали, и вообще хотелось посадить кого-то вместо себя. Пришел второй барабанщик, присоединился. Играть вдвоем стало одновременно легче, потому что меньше внимания на меня, и можно играть более однообразно, но и сложнее, потому что нужно внимательно слушать. Минут через десять он уже стал говорить мне, что я "что-то скованная сегодня", и вспоминать, как я жаловалась, приехав на болото, что я еще не накурена. Было. И много раз. Закончилось. Все. Бросила. Удивился. А я его и не помню даже. Мы уже играли вместе? Наверное, иначе откуда помнит меня. Но почему я этого не помню совсем? Потом я посадила Аню, поиграла с ней немного, упросила второго барабанщика поиграть с ней, спросила Сашу, где он брата потерял, и пошла искать Адельфоса к фонтану. Он там был с другом, бухали. Замерзли и направлялись обратно. Когда мы вернулись, какой-то парень стал всем говорить, что скоро придут афганцы и будут всех пиздить, кроме тех, кто будет у машины, у моста. Аня уже собралась двигаться домой, я собрала барабан, прибилась к компании Саши и Гоши, долго еще не было понятно, кто куда двигается, Аня убежала вперед, торопилась домой, Ларс сказала, что хочет на вписку, и я предложила им поехать ко мне. Не думая. И мы действительно все вместе поехали ко мне: Саша, Гоша, его друг и Ларс. Определились только ближе к моей станции, Гоша к каждому подходил, видать, спрашивал. Вышли из метро, я взяла Ларс под руку, ускорила ребят и пошла вперед первая. Говорили обо всякой ерунде. Говорили! Уже хорошо. Я думала, не смогу с ней нормально общаться. Всю дорогу максимально настраивала себя позитивно на ее счет. Добрались, расселись в маминой комнате по креслам, я попросила Сашу помочь с нетбуком и он согласился, Гоша убежал сначала с кем-то болтать по телефону, потом сидел на темной кухне с Ларс, откуда я их переместила к себе, когда нужно было везти бабушку. В большой комнате сидели, смотрели металлику. Включила ее как музыкальный фон, захотелось, наверное, Сеня заразил, а получилось так, что ее все смотрели. Кто был в комнате, правда. Сидели очень уж тихо. Ларс залипала, засыпала. Я параллельно переписывалась, в том числе и с Сашей, которого я попыталась поцеловать, но он сказал нет. Допрашивала, в чем дело. Выяснила, что у него "возможно" есть девушка. И у Ларс есть парень. Поэтому когда до этого дошло, со спокойной душой отправила их спать вместе к маме, а сама ушла с уже давно мечтающим уйти спать Адельфосом. О том, что за стенкой Саша, я забыла очень быстро. Включился человечек с блокнотиком, но и он остановился, когда мы увлеклись. Я этого хотела. "Я в любой момент могла тебя остановить, но я этого не сделала". Я хочу сказать только то, что говорю. Я ни о чем не жалею, хотя мы и уснули только в районе половины пятого, и, в общем-то, я не собиралась ничего делать. Впрочем, и не делала. Но голову благополучно потеряла. Утром к нам заглядывал Саша, напоминал брату, что он собирался рано встать. Пока я была в душе, они все уже собрались и оделись. Я уже думала, что в этот раз "обнимательный коридор" (так его называют мои милые девочки) не сработает, потому что Адельфос стоял у самой двери, а Саша, кажется, и не собирался нормально прощаться, но, когда все уже вышли, Гоша вернулся, зашел в квартиру обратно, и мы все-таки обнялись. Хорошая получилась ночь. Мы и не надеялись, что он еще останется у меня вот так, оказалось, что это возможно, только если Саша не возвращается домой.

Через какое-то время ко мне должен был приехать Никита с ударки, мы договорились, что он меня поучит играть, и вечером мне было слишком лень и слишком не до того, чтобы решать, куда идти, так что я выбрала самый простой вариант: у меня ведь есть своя установка. Он прошел мимо меня, не узнал, не запомнил. Впрочем, я тоже не очень, так что обвинять его не в чем. Пришли ко мне, он поработал вместо метронома и проиграл со мной несколько простых ритмов, поучил меня делать сбивки\брейки, рассказал, что такое форшлаг, как играть триоли, восьмые и шестнадцатые, подыгрывал мне на гитаре, когда я играла простые ритмы. Первый раз в жизни я играла на установке с гитарой. Надеюсь, что не последний. Надеюсь, что в следующий раз я буду играть лучше. А то совсем печаль. Сложно получить удовольствие, когда, и в правду, так зажат. И стараешься сделать все как надо и не косячить. Мы еще долго болтали, читали друг другу свои стихи (он, кстати, весьма неплохие на мой вкус пишет), ставили друг другу музыку. Ближе к вечеру переместились с гитарой в мамину комнату, разучили "новые люди" сплина и попытались выучить "солнце" группы кошки jam. Потом еще долго валялись на диване, ставили друг другу музыку без колонок, на телефонах, пока они окончательно не разрядились. Не знаю, как об этом написать. Никита - хороший человек. У нас оказались очень похожие характеры, настолько, что мы друг за друга фразы заканчиваем, хорошо друг друга понимаем, да и с отношением к музыке совпали. Но человечек все так же сидел рядом и записывал: эмоций нет. Мне бы и хотелось, чтобы были. Я даже девочкам написала свои мысли: что, мол, не удивляйтесь, если встречаться начнем. Я, правда, так подумала ненадолго. И даже дала ему прочитать. Зря. Я почти сразу начала сомневаться и очень быстро убила все свои благие намерения не замечать и не придавать значения внешности, которая, кстати, сильно напомнила Диму Наумова. К утру, к моменту, когда мы вышли, или надо было прощаться, стало совсем паршиво. Чем дальше, тем больше меня отталкивало, а он, наоборот, влюблялся. Так делать нельзя. Я знаю. Но оно произошло само. Теперь вот переписываемся. "Историю" прочитал вчера, впечатлился. Уговариваю его дружить без задних мыслей. Читала ему "Речь о пролитом молоке", совсем ее забыла, столько не повторять. Вторая ночь подряд в обнимку. Вот поэтому мне так легко с Адельфосом. Можно ни о чем не думать. Все выяснили, что только можно было, да и без этого только легкомыслие, только никто_никому_ничего_не_должен. А Никита меня не отпускал так долго, что это успело перестать быть смешным. Мне не хочется больше ничего писать об этой ситуации.

Уже Март настал, а я до сих пор не написала "итоги", как собиралась, за оставшийся позади период. Из переходного на него не так-то просто смотреть. Все вперемешку, каша в голове. Стараюсь ее как-то упорядочить, и главная мысль, которая живет во мне который день, это то, что самое главное сейчас это дружба. И только она. Больше всего двух моих любимых девочек: Ани и Марины, приезжают часто, но мне все равно мало, я все равно скучаю. Два человека, которых вообще никак не может быть много, помимо семьи, конечно. Со всеми остальными осторожничаю. Пожалуй, самая главная моя проблема сейчас все-таки находится на уровне психологии. Нервные боли не то чтобы совсем прекратились, они поутихли, но чуть что какой даже намек на стресс, как снова те же неприятные ощущения и тошнота ползет вверх к горлу. По мелочи в основном. Обнимая меня, люди удивляются, почему у меня так часто бьется сердце. Я недоумеваю, неужто и вправду? А вчера оно стучало мне в ухо прямо из подушки, и да, действительно было слишком частым. С эмоциями странное происходит. Не то чтобы недавно они были яркими, а теперь вдруг перестали. Я ведь училась, я вообще не особенно обращала внимания на то, чувствую я что-то между делом или нет. Жила. Занималась. И эмоций, вроде как, не требовалось. А потом вылезла из всего этого болота. Ну как, вылезла. Вылезаю. Еще пока в процессе. И вдруг выяснилось, что мне НАДО. ОЧЕНЬ НАДО. Чтобы была если не буря, то хотя бы сильный ветер, полный запахов, цветов и завихрений. Начался мой старый добрый самоанализ, на котором все оказалось совсем не ладно. Чем больше внимания нервам, тем они как будто даже усиливаются. Чем внимательней я смотрю на то, что со мной происходит, тем, кажется, толще становится стекло, сквозь которое я смотрю, и тем очевидней, что касательно любых эмоций в своей жизни я не тот, кто их чувствует, а сторонний наблюдатель, человечек с тетрадкой, который скрупулезно делает отметочки, ставит галочки и прочерки: ага, вот тут что-то шевельнулось, когда произошло то-то и то-то, а вот в этой ситуации, увы, ничего не шевельнулось. И ничто не настолько сильно, чтобы наблюдатель отвлекся от проставления галочек и непрестанного мысленного написания заметок, и погрузился, наконец, в настоящее, в то, что непосредственно С НИМ, на самом деле, происходит. Особенно сильно меня это встревожило, когда я так пронаблюдала вечер с Адельфосом, в который обычно погружалась с головой. Это состояние вызывает сильное чувство вины. Люди проводят со мной время, думают, что я с ними, а я сижу в сторонке и пишу в блокнотике, в то время как они шутят, чтобы я улыбалась, создают атмосферу, чтобы я в нее погружалась, они погружаются в нее сами и думают, что я чувствую то же самое. Я их понимаю, вижу, что с ними происходит, но не более того. Я чувствую себя калекой от того, что не могу по-настоящему разделить ничего ни с дорогими людьми, ни с просто хорошими, которых еще больше. Когда чувствуешь вот так, невозможно ни с кем встречаться, даже целоваться не хочется, потому что уж что-что, а поцелуй должен сносить голову. Вот дружить можно, хотя все равно часто бывает стыдно из-за этой моей отвлеченности. А еще это страшно. Хочется срочно что-то сделать, чтобы ПОЧУВСТВОВАТЬ ЖИЗНЬ. Поймать ее дыхание, отнять глаза от блокнотика и хоть ненадолго застыть с широко раскрытыми глазами, ловить каждое остановившееся мгновение. Это мое разочарование. Я отказалась от двух деталей своей жизни: от секса и от ганджы осенью, и теперь почти не прекращая думаю о том, что вот это-то дало бы мне то, чего мне так не хватает. Низко. Это становится навязчивой мыслью. Я вспоминаю наиболее яркие в эмоциональном плане моменты своей жизни. Первой в голову приходит, конечно, любовь, но тут я безнадежна. Влюбиться? Я настолько здорово научилась этого НЕ делать, что теперь кажется, что разучилась даже начинать. Крыши? У меня там были крыши, да, но сейчас любая мысль о том чтобы встречаться с кем-то конкретным вызывает во мне только неприятные эмоции. В потенциальном ком-то я научилась искать что-то отталкивающее и фиксировать на этом внимание, так что теперь делаю это автоматически. Внешне мне теперь трудно угодить, меня избаловал мой мальчик, Адельфос, красавчик, которым я не устаю любоваться. Это такой очевидный факт. Итак, я выписала перед собой два варианта развития мысли: либо со мной что-то совсем не так, нужно в этом копаться и пытаться исправить, лиииибо ничего такого нет в избирательности. Внутренних разных проблем мне и так хватает, так что, промучившись предварительно несколько недель над этим вопросом, я все-таки решила, что я просто буду ждать, когда появится кто-то идеальный для вот такой меня. Один раз вселенная мне уже показала, что идеалы, субъективные такие, но все же существуют. Я глупенькая девочка, которая западает на внешность. С этим я смирилась. Мои девочки залипают одна на ум, другая на тепло, а я самая банальная. Уже начала шутить, что останусь старой девой (ха-ха), одиночкой, из-за излишней разборчивости. Помню, что всему из себя идеальному принцу еще надо соответствовать, об этом позабочусь. Смею надеяться, что, судя по тому, как мне везет последнее время на заинтересованных мужчин, не так уж и малы мои шансы на чудо. Того и гляди в подобие стервы превращусь. А свою станцию метро (Динамо) я уже активно оправдываю. А сидя в сторонке и занимаясь своими делами, пока тело шляется и даже влюбляет в себя, гораздо проще оставаться невозмутимой, не всколыхнуться сильным сочувствием, не испытать жалости, оставить только неловкость, и то, может, и она пройдет. Я там наверху писала про эмоционально сильные фрагменты жизни. Первый это любовь, следом за ней по цепочке идет секс, и тут я себя одергиваю. Тут, кстати, все наконец-то разложилось по полочкам, сплошное удовольствие, когда в любой момент есть осознание, что думаешь не одним местом, а все делаешь так, как рассудил нужным. От церкви я совсем отошла. Еще один очевидный факт. Может, здесь еще что-то изменится, но сейчас назвать себя христианкой я не могу, я ведь даже не причащаюсь, и не планирую. Это оказалось еще более сложным для меня. Попытавшись погрузиться, я не увидела того, чего искала, и пока что останусь висеть где-то посередине, не качаясь больше ни в сторону атеизма, ни в сторону агностицизма, ни в сторону христианства, не говоря уже о бесчисленных других религиях. Итак, можно сказать, что я освободилась (от чего?..), получив при этом несколько хороших штук. Возвращаться к старым привычкам так просто я не стану. Молитву убирать из обложки паспорта тоже не буду. И изучать тоже прекращать не собираюсь, как и относиться с каким-либо презрением или даже праздным интересом. Что-то глубже осталось. Непонятное. Не выписанное. И не выписуемое. Голова на плечах в нужных ситуациях это хорошее новоприобретение. И еще то, что мне теперь нужно время, и чтобы человек был особенным другом для меня. Как-то так. И разборчивость вместе с отрешенностью тоже никто не отменял. Но кто-то же вытащит, встряхнет меня. Почему-то я в этом все больше уверяюсь, безотносительно к вопросу "когда". Еще я вспоминаю зацепинг, к которому я точно уже не смогу вернуться, это проверено, инстинкт самосохранения появился, и сильный. Последней остается только музыка, в которой я потеряла действительно многое… Человечек в сторонке продолжает все записывать тогда, когда я играю. В эту пятницу я проверила. Я играла так же, как и раньше, но не могла ни отвлечься от усталости и боли в руках, как отрешалась от них раньше, ни от однообразности ритмов, которые меня раньше вовсе не заботили, я была скованной и боялась вести из-за неуверенности, хотя раньше всегда вела, разыгрывалась, и не могла остановиться часами напролет. Вместе с марихуаной я потеряла это, и я не знаю, смогу ли вернуть. У меня есть идея. Найти место, где угодно, и играть, пускай однообразно, но играть долго и каждый погожий день, чтобы натренировать руки, чтобы снова наработать свои мозоли, чтобы, погрузившись в это, снова отпускать руки на свободу и играть в удовольствие. Я очень этого хочу. Заодно и денег подзаработать. В прошлом году это очень даже неплохо прокатывало. На джембе зарабатывать себе на ударку. Но сейчас для меня самое главное это потерянные эмоции. Нужно работать над собой, а не возвращаться к дудке. У меня слишком много причин, чтобы больше не курить. Последняя была озвучена на недавнем обследовании у психолога. У меня расшатанная нервная система, ее качает из стороны в сторону, с настроениями, которые прыгают туда-сюда. Курение увеличивает амплитуду, мне просто нельзя, я и так расшаталась. Мне нужно искать и найти другие способы.