Posts with tag Адельфос
19:20 – 20:12

Итак, что мы имеем? Как фон: два проставленных зачета: один автоматически (греческий), другой авансом (физ-ра), неясная дата испанского и романской филологии, шесть дней зачетов подряд, хронический недосып, нагрянувшее «веселье» в виде 11, а потому состояние «я сейчас заплачу». Сегодня генеральная репетиция и запись песен на видео, на конкурс. Плакать нельзя, потому что макияж. Нужно играть на джембе и петь одновременно, во мне крайне не вовремя включается перфекционист и хочется, чтобы все было идеально, но я лажаю. С джембе, с громкостью, с нотами, со скоростью, со вторым голосом. Везде. С людьми. Никуда не исчезающая паника. Невозможность хоть что-то кому-то сказать. Смотрят в глаза, а мне еще больше хочется плакать. Что, ну что ты там видишь? Ты, и ты, и ты тоже! Боже мой. Перерыв. Звонит Никита. И жалуется на Асю, пересказывает ситуацию. Вступаюсь и тут же жалею. Девочку жаль. И нельзя быть односторонней. Но. Не тогда, когда человек в состоянии. Дура. Снова дура. Снова перерыв. Звоню Адельфосу. На что надеялась? Не понятно. Как всегда, не берет трубку. Звоню папочке. Сонный. Отвечает что-то неразборчиво. Хочется выговорить все, что на душе, хочется рассказать именно ему. То, что во мне бурлит, но. Только семье. Леня – семья для меня. Я для него точно нет. Но для меня все по-другому. Это как в этом дурацком аниме «последний серафим». Как-то так. Глупо совсем. Не важно. Я в коридоре, на глаза все еще выступают слезы. «Все можно держать под контролем». Возвращаюсь, и так обидно почему-то, что слезы почти вырываются. Чего я ждала? На что я надеялась? Салфетку у Ани и в туалет на пятый, не уходи в истерику. Собралась. Спела, сыграла, все сделала, молодцом. Позировать? Отлично. Ох, черт. Пишет, что сегодня пересечься. На стенку лезть, как хочется пересечься, или чтобы приехал, я была бы счастлива, но я даже говорить не могу, и ночь будет почти бессонная. И много кофе. Усталость удваивает вес моего тела.


Итог: нервное напряжение в окружении группы, начавшаяся сессия давит, нервы, нервы, нервы. Результат: резко начавшее болеть горло. Хей, мне там улыбаться надо, да? На камеру. И петь. Громко. Весело. И завтра. Покричать: «ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ, ЧТО ЛИ?!» и окончательно избавить себя от необходимости открывать рот, только играть и улыбаться все равно нужно, и говорить там еще что-то, и тест никуда не денется, и. Я любитель убегать. Я всю жизнь только и делаю, что создаю образ человека без страха, который всегда идет напролом, а на самом деле… бежать, бежать, бежать, бежать.
Animal ДжаZ – как дым.


Перерыв на час в электричках. Выскочила на станцию раньше на кольце. Опечатываюсь раз в десять чаще обычного и почти не замечаю ошибок. На улице снегопад. Мне совсем некуда деваться. Я повторяю как болванчик: хочу января, январь, январь, он скоро, он наступит, январь, январь, январь. Никогда нельзя доводить себя до такого состояния. Я не могу даже посмотреть на себя со стороны. Только жаловаться или повторять мантру о январе. Я ничего не могу сделать правильно. И мне не с чем обращаться вовне. Потому что сейчас подобное обращение, вроде «помогите» или еще что-нибудь кажется обращением в пустоту.


Дзинь.



21:10

Вот уже несколько месяцев я более или менее регулярно заглядываю на саммер и на тейсти, читаю некоторых людей, хотя сама почти ничего не выкладываю. Там есть девушки, которые пишут о каком-нибудь своем том-самом-единственном. Они не просто эмоциональны, они не просто чувствуют, они живут и горят этим. И сейчас мне вдруг стало как-то неуютно. Во мне этого нет. Есть эмоции, есть радость на людей, но что-то здесь не так. Я не позволяю себе переходить черту, за которой начинается настоящая любовь. Я люблю, но как-то не так, слабо, только в ответ, с опаской, и готова в любой момент перестать. Даже к Лене, которого я обожаю, которому рада всегда и все такое… Мы подходим к подъезду втроем с Аней, и я говорю про Адельфоса. Аня удивляется, как я могу, когда рядом вот такое замечательное, думать о ком-то еще. А я могу. Потому что не захватывает дух. Потому что не замирает сердце. Потому что нет бури эмоций. Но я ни за что не напишу, что хочу влюбиться. Потому что я не_хочу.


На днях словила себя (кажется, это даже было сегодня утром) на том, что думаю о Диме, и мне не нужны для этого никакие особые поводы. Посмотрела на кальян, вспомнила понедельник, тот самый, что тогда был другой кальян, думала о чем-то, пока собирала диван, убиралась в комнате, остановилась у окна, простояла несколько минут, глядя в окно на деревья, на снег. Спросила себя: почему я думаю о Диме? Причин нет. Размышлений тоже. Даже не знаю, чего я тут такого хотела написать. Я скучная, мне и делиться то нечем. Я собирала диван и спрашивала: Дим, а это правда было с нами? Скажи, это ведь действительно было, не приснилось, да? Вся эта сказка, волшебство. Я перестаю верить, что оно было настоящим. "Мне иногда кажется, что я его придумала". Цитирую, но без авторства, потому что не могу сказать, сколько раз и у скольких девушек я читала эту и подобные фразы даже только за последнее время. На секунду показалось, что я хочу снова испытывать боль. Просто потому что боль - это тоже жизнь. Но вру. И так сложно. И так тяжело справляться со своей жизнью. И так взгляд вперед напоминает взгляд в пустоту. И мне не о чем писать, если не о повседневности. Я бегу, не останавливаясь, но бегу, развернувшись задом наперед, потому что до сих пор не готова расстаться с прошлым. Я живу в нем, поэтому безэмоциональна здесь. Я так сильно люблю там, что не могу любить здесь.


Привет. Я неинтересна. Я так скучна, моя жизнь так скучна, что мне нечего вам предложить. Привет, я ничего из себя не представляю, и двигаюсь, целеустремленно, к тому, чтобы стать еще меньше и скучнее. А потом будет взрыв. Наверняка будет взрыв. И если я не смогу сделать его правильно, то ничто меня не остановит, и он будет неправильным, пойдет в разрез со всем, что я делаю, над чем работаю и к чему стремлюсь. Мне нечего сказать не потому что я счастливый человек. Просто мне не хватает того, что я имела раньше. Просто я не понимаю, что из меня вырезали. Просто я перестала видеть в себе себя. Просто эта девушка… она… я не знаю… она - кто-то другой, она чужая, незнакомка. У нее почему-то мои дреды, моя улыбка и мой глупый смех, она почему-то живет в моей комнате и говорит, что моя жизнь - ее прошлое. Но больше в ней нет ничего моего.

19:39

Quiero baterìa (no estoy segura de que se llama asì), escribir y mi hermanito (ja-ja-ja) o mi tatito. Entonces, quiero que venga uno de los techos mios y estè a mi lado por la noche…


Peeeeeero, tengo español, tengo deudas, deberes, tengo responsibilidad de mi propia vida (¿quièn harà, si no yo?), tengo mucho sueño, pero bien humor para luchar y poner empeño y voy volvièndome mi seguridad que he perdido. Tengo bastante fuerzas, sobrevivirè todo, pasarè todo y harè todo lo necesario. Yo puedo. Y ahora - frances. Voy a enamorarme de èl.

3:34

Перед сном открыла на телефоне папочку с фотографиями, называющуюся "мимими", в которую около месяца назад скачала сначала фотографии Лени, потом одну Адельфоса. Первые потому что засматривалась и не хотела тратить на это трафик и зарядку, вторая чтобы не потерять и иметь возможность наглядно иллюстрировать свои рассказы. Вчера, ну как, всего несколько часов назад, мне захотелось посмотреть Димины фотографии тоже, я их скачала, вглядывалась в черты лица. Леню я учу наизусть. Диму я знала ближе, чем кого бы то ни было. Пристальный взгляд оживляет прошлые прикосновения, его лицо, какие-то воспоминания. Откуда? Зачем? Когда последний раз в моем сознании он появлялся таким живым? Откладываю, на сердце больно, хочется спать, нужно спать, а я, спустя два года, когда все так изменилось, когда я так изменилась, пытаюсь свернуться и стать меньше, чтобы ослабить боль. В полусне и без сил пишу Марс, что меня накрыло, что я чувствую себя так, будто все еще люблю его, все так же, как и раньше. Эта мучительная любовь вдруг пронзила меня, чуть не убив неподготовленный к таким перепадам организм. Спать. Спать. Спать. Мне стало страшно, я не хочу любить его, не хочу никогда любить кого-либо так же. Что я в нем так сильно любила, спрашиваю себя, смотря на фотографии? Близко посаженные глаза, маленькие руки, весь тонкий, обычный, ничего особенного. Но я смотрю, и в моих глазах он совсем другой, потому что взгляд переполнен нестареющими чувствами, в долю секунды вдруг выплеснувшимися, стоило им только дать хоть малейшую лазейку.


Мне снится сон. Я собираюсь утром, как обычно, захожу в ванную, и тут вижу его… Он здорово одет, стал еще выше, окреп, изменилось телосложение, а глаза выделяет черная аккуратная подводка. Он улыбается мне уверенно, так, будто ничего и никогда не происходило, будто я не рыдала, не умоляла его быть со мной, никогда не унижалась, не любила его больше, чем саму жизнь. Мы обнимаем друг друга, и я, будто все как раньше, тону в коротких объятиях, пью их, истосковавшись, только что трястись не начинаю. Помню, что спросила, давно ли стал глаза подводить? Ответил "Юра", я тут же вспомнила его друга и поняла, что это его влияние. Собираюсь, иду в коридор, одеваюсь, у меня скоро электричка, мне на коллоквиум. Он подходит, стоит рядом. Вдруг из маминой комнаты выходит заспанная, в домашней одежде, Гранкина. Откуда в моей голове нечто настолько странное, откуда такие страхи? Тут меня начинает трясти, я не могу говорить с ней нормально, я говорю ей что-то грубое, разворачиваюсь, иду прямо в обуви к маме, спрашиваю, какого черта происходит. Та в ответ говорит, что я не права, что они ее гости, а я некрасиво себя веду по отношению к ним. Возвращаясь в свою комнату, я уже ничего не вижу, ничего не чувствую, только хочется плакать, сбежать, ничего не понимаю. Закрываю за собой дверь на замок, оседаю на пол, не снимая синий пуховик, и начинаю то ли рыдать, то ли выть, скорее просто стонать. Мне не важно, что меня услышат, что подумают, мне мучительно больно, мне рвет душу и отчаянно хочется спастись.


Я просыпаюсь резко, от кошмара. Мне казалось, что Дима перестал мне снится, что я сумела вычеркнуть его из своей жизни. Я надеялась, что кошмары с его участием исчезли навсегда. Я ошиблась. Мне страшно. Я боюсь жизни, в которой пережила подобное, и, кажется, больше всего на свете боюсь, хочу, мечтаю даже, и так же ненавижу, ужасаюсь и противлюсь всем существом тому, чтобы снова любить кого-то. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, вырвите мне сердце, чтобы я навсегда перестала чувствовать что-либо к нему. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Два года. Пустота. Боль. Отчаяние. Верните. ВЕРНИТЕ. Не истери. Прошу. Я не могу сказать себе "ты со всем справишься". Это только кошмар, это всего лишь какой-то сон. Дима больше года не заходил в вк, но последние дни стал заходить снова. Я думала, что беспокоюсь, но, по-видимому, для меня лучше всего было бы, если бы он умер, если бы перестал существовать на этой планете, в обозримом пространстве, чтобы я не могла больше цепляться за ниточки, узнавать что-то. Хей, ты же исчез, так не появляйся снова. Ты говорил, что мучаешь меня. Это правда. Ты - самое мучительное, что когда-либо было в моей жизни. И вместе с тем без тебя я не существую… Я смогла перестать так сильно рефлексировать, потому что не знала, не видела твоей продолжающейся без меня жизни. Мне плохо.


Перестань писать, прекрати мусолить старую тему, вернись к настоящему, сходи в душ, покушай, садись заниматься. У тебя нет времени, чтобы переживать из-за кошмаров.



Кто-нибудь, спасите меня.
Меня кто-нибудь когда-нибудь спасет?

22:59 - 23:55

Что-то больно поздно я доползла. Сегодня был очень долгий день. Подъем в четыре, я по идее должна была засесть за испанский, но вместо этого уткнулась в яой, из которого не вылезала до… Долго. Стыдно писать. Через час я начала раздражаться на себя, и еще через какое-то время уже люто себя ненавидела за безделье, за слишком расслабленное состояние, за то, что отпустила себя, за непозволительную роскошь. Восемь часов. Испанский перенесли с десяти утра на после пар, на пять вечера. Две пары, репетиция, чаепитие. Поспала еще час, вдумчиво позанималась около четырех часов, ничего толком не успела, но вышла из дома в отличном расположении духа. Не могу даже сказать, когда этот дух установился. Просто утро было хорошим. И в наушниках со вчерашнего дня на полтора гига больше хорошей музыки. С трудом себя сдерживаю от того, чтобы пополнить запасы еще, еще и еще. Пока что все хорошо.


История, результаты контрольной. У меня шесть из пятнадцати баллов, но ни обиды, ни огорчения нет. Из всей моей группы только Настя получает столько же, остальные на половинку-два меньше, и все это так глупо, так мелочно, не важно. Я подучу, я обещаю, и следующую контрольную, а она уже в четверг, напишу гораздо лучше. Сегодня мы очень много общались с Настей, я делилась своими эмоциями и мыслями, она - своими. Я ей про Адельфоса, она мне про своего Рому. Всю пару истории переписывалась с Гошей, всю пару зарубежной литературы слушала вполуха, общаясь с Настюшей. Моя группа - моя семья, мой дом, люди, которые мне рады, которых я люблю и которые любят меня. Удивительная идиллия. После пары пытаюсь поддержать Настю, сидим в столовой, кормимся, ждем ОЮ. Мое настроение продолжает ползти выше, выше, выше. Мелькают мысли о том, что то, что у меня нет никаких отношений - это здорово, что сейчас все идеально, ровно так, как я хочу и как мне нужно, что есть тепло, но нет ответственности и обязательств, есть внимание, но нет влюбленностей, нет любви в этом ее смысле. Я не хочу влюбляться, не хочу нырять в этот омут с головой. Слишком много пережито. Все правильно. Медленно, но верно, вырабатывается новая, совсем другая модель поведения, другие мысли, другие отношения. Все должно быть наоборот. Все будет так, как я хочу. Рано или поздно, так или иначе. Добро пожаловать в Мир Паука, мисс Вершитель. Плети свою паутину усердно, используй только качественные, прочные солнечные нити, пусть твоей паутиной будет любовь-свет, а не любовь-боль, любовь-держи, а не любовь-дай.


Начался испанский, ОЮ спрашивает одно, другое, третье. Каждый третий раз я НЕ отвечаю, остальные два отвечаю почти незамедлительно, в точку, правильно, на испанском. Минут через пятнадцать-двадцать удивляюсь на себя: откуда все это в моей голове, с чего вдруг она так хорошо работает? Как? С самого сентября такого не было. И вот, наконец, свершилось. ОЮ, сидящая прямо напротив меня, потому что мы занимались в театре, говорит, что я и работу, которую мы писали на прошлом занятии, написала хорошо. Хвалит!!! ОЮ снова меня хвалит! Жизнь удалась! Все возвращается на круги своя! Я со всем справляюсь. От ночного уныния и ненависти к себе не осталось и следа, от радости из груди вырывается непринужденный смех. Говорю, что это все хорошее настроение. ОЮ начинает допрашивать: откуда взялось. Признаюсь:
- La cosa es que tengo un galan.
- ¿Y que hace?
- Complementos.
- ¿Y todo? Es banal. Y que contestes.
- Gracias - смеюсь
- ¿Y que màs?
- Y muchas cosas màs - смеюсь еще больше
Pregunta, si sea adulto, o, aùn, anciano. Todas nosotras, porque aparte de Barbara todas ya saben, riemos en voz alta, Anna dice en ruso, que es la situaciòn, cuando alquen llega al punto pero al reves.
- ¿Y que? ¿Tiene quince años?
- Un poquito menos.
- ¿Diecisèis? - киваю - Es normal. Invitalo, porque quiero decirle gracias.
Возвращаемся к уроку. Внезапно все это. Настроение зашкаливает, делюсь с Адельфосом, передаю благодарности за свое хорошее настроение, как попросили. Хочется, чтобы так было как можно дольше.


После пары ОЮ устраивает чаепитие с испанскими традиционными bocadillos, бутербродами, парой глоточков хорошего и вкусного алкоголя, к нам присоединяются две Тани: вернувшаяся на мисфак и заканчивающая (или закончившая уже?) ученица ОЮ. Все хотят в наш театр. Надо написать тому парнишке, Антонио, пока не забыла. Кажется, я снова люблю театр, люблю наши посиделки за столом и разговоры на испанском, люблю ОЮ, свою группу, вкусняшки, наш vestuario, костюмы, плевать даже, во что меня наряжают. Люблю петь и наши песни на испанском, люблю наш нестройный хор и Настин изумительный голос, свой громкий и неровный. Я всего лишь стала чуть серьезней относится к музыке, а насколько сильно изменилось ее восприятие о__О Удивительно. Вот уж кто никогда не перестанет удивлять, так это ты сам. Люблю наши широкие улыбки, пританцульки на сцене, люблю смотреть в глаза девочкам, петь, улыбаться и от всей души радоваться моменту.


Я ушла раньше, потому что у мамы не было ключей. В половину девятого. Без нескольких минут десять переступила порог. Спускаясь в гардероб, напевала что-то себе под нос и не могла остановиться. Самый лучший показатель хорошего настроения. Если мне хочется петь, значит жизнь прекрасна. Значит, все безмятежно. Значит, я ЖИВУ, а не существую, вот что значит для меня песня.


Пробежалась по лестнице вниз, в электричку. Нахабино, мое. Иду к последнему вагону, останавливаюсь в тамбуре третьего. Одна из створок двери почему-то не закрывается, выпущен воздух, я берусь за ручку, через несколько минут надеваю одну перчатку, держусь крепко, остаюсь здесь. Высовываю голову из проема, чувствую себя волшебно. Привет, прошлое, здравствуй, потерянный ЗЦПЧ. Я никогда не забуду РЖД с крыши электрички, я никогда не забуду свист ветра в ушах и обдуваемые щеки, никогда не забуду то, что видела и чувствовала. И вот я крепко держусь за ручку и думаю о том, что это - максимум, который мне теперь позволен. Я ничего не нарушала, особо ничем не рискую, крепко держусь, но нахожусь где-то на грани между и между. Я ничего не делала, чтобы приобрести свою крупицу адреналина, да и не особенно ее получила, я просто шла мимо. И на сорок минут оказалась в прошлом, только с хорошей музыкой, с Мариночкой, пишущей мне в вк, с внимательным взглядом, с настроением петь и подпевать, пользоваться возможностью, что никого нет рядом и никто не услышит. Я чуть не захлебнулась счастьем и восторгом. Я увидела свой привычный маршрут ночным, сверкающим огнями, увидела здания, пространство, пустоту улиц, рельс и шпал, заброшенные дома не через стекло, мосты и столбы, до которых можно дотянутся рукой. Я благодарна за эти сорок минут. Сегодня я счастлива.

20:57 - 22:39

Сначала писать или играть? На установке, конечно же. Сил или особого желания нет ни на то, ни на другое. На последнее особенно, физические силы ведь нужны, а я сонное чучело, с трудом перемещающееся в пространстве (собственной квартиры или даже комнаты). Больше всего хочется спать, но нельзя. Это, увы, правда, если каждый раз, когда я хочу спать, я буду это делать, а не насиловать себя, то все мои труды по структуризации нынешней жизни пойдут насмарку, сгинут. Недосып - не слишком большая жертва в пользу всего остального. Если мне удастся совместить самое основное и главное от жизни с преуспеванием в учебе, при этом достаточно спать, чтобы не доводить себя до обморока или истощения, то все отлично. Оно того стоит. Лучше быть счастливой, пусть и сонной, чем выспавшейся неудачницей, ну или относительно выспавшимся замкнутым ботаником. Невозможно совместить все, но я по крайней мере стараюсь, с нуля учусь расставлять приоритеты, и сейчас это у меня получается значительно лучше, чем когда-либо раньше в жизни. Из каждодневных уже поставила для себя ударку и писанину, потому что без этого буду не собой, а кем-то другим, не слишком для меня привлекательным. И вот, делаю возврат к стародавней теме, еще моих четырнадцати, споров с мамой, обид, недопонимания и отчаянного желания, чтобы поняли, без даже намека на желание понять ее. Звучало тогда так: "хобби - обязанность перед собой". Обернулась налево, посмотрела на стену, там выцветшими маленькими зелеными буковками выведена эта короткая фраза, тогда, шесть лет назад.


Улетела куда-то мыслями. Из-за недосыпа, может, или я в принципе последнее время стала более рассеянной, мне трудно сосредоточиться. Много чего происходит. Осень, как и всегда, традиционно и каждый год, стремительно меняет всю мою жизнь и коренным образом. А в чем-то изменения не такие значительные, но они все равно есть, непрекращающееся движение. Каждую неделю - ярко, каждый день - в чуть меньшей степени. Эти выходные - поворотные осени 2015, хотя смена направления с минуса на плюс случилась еще в тот момент, когда я опубликовала на стене запись с просьбой меня не трогать и расписанием. Постепенно плюс становился все больше и больше, и вот, все еще нет никакого идеала, до сих пор есть долги, по испанскому я все еще отстаю, отношений по-прежнему нет, самоорганизация далеко не идеальна, НО! Но все это исправимо. Я вылезла из пучины отчаяния и депрессии, взгляд больше не потерян, меня сняли с крючка, я наконец-таки могу двигаться дальше. Ситуация разрешилась, паспорт снова у меня на руках, я могу пойти записаться в библиотеку, читать настоящие книжки, собирать материалы для курсовой и быть счастливой. Я получаю свою дозу внимания и тепла, оказывается, не так уж и много мне было нужно. Постепенно в течение дня продолжаю раскладывать по полочкам мысли. Не думать то я не умею, вот и обнаруживаю себя почти в том же состоянии, в котором радостно уезжала в Грузию. Витаю в облаках и радужных представлениях о ближайшем будущем. Меня все устраивает и не хочется ничего менять, ну, снаружи, только с собой дальше работать. Сегодня вот ехали в метро с Юлей, и я впервые рассказала ей чуть больше, чем то, что и так знают все, что я жила в Израиле. Рассказала немного о том, что было тяжело, что я была изгоем, назвав только нейтральные причины, не углубляясь в подробности. Пара слов о том, что я с детского сада была изгоем почти до выпуска, и насколько важно мне было подружиться с ними в прошлом году, почему я решила стать старостой, каким чудом мне до сих пор кажется то, что у меня такие близкие и доверительные отношения с моей группой, что они меня любят, радуются, что у них такая староста, как я, что и не только они, но и некоторое количество ребят с других факультетов тоже достаточно близко со мной общаются, переживают за меня, когда у меня проблемы, готовы помочь в сложных ситуациях. То, что у меня есть люди, которые меня любят и на которых я могу положиться - это чудо. Я, возможно, никогда не смогу к этому привыкнуть, буду продолжать с искренней наивностью удивляться любой помощи и поддержке. Столько лет, столько усилий, и вот есть я из настоящего, окруженная людьми, вполне уверенная в себе, любящая себя. Сегодня, говоря об Израиле, я вдруг поняла, насколько не соответствую тому, что описываю, своему прошлому, самой себе. Одновременно трудно поверить, что когда-то я была настолько одинокой. Но опыт остается, никуда не девается.


Я сегодня с самого утра светилась хорошим настроением, я вернулась в саму себя, улыбалась без повода, наслаждалась музыкой, тем же нестареющим Нойзом, не беспокоилась о почти полностью не сделанной письменной части домашнего задания по испанскому, да и вообще ни о чем. Утро, которое ничто не могло испортить. Потому что вернулась уверенность в завтрашнем дне, спокойствие, цель, под ноги вернулась земля и снова вырисовалась тропа, по которой стоит идти. Я смогла честно рассказать Юле и Насте о том, в какой ситуации была последние недели и почему ходила как в воду опущенная. Девочки посочувствовали, сказали, что по мне было видно, что что-то сильно не так, но хорошо, что я ничего не рассказывала раньше. Рассказали, как беспокоились, когда я написала в общий диалог, что, возможно, покину их, когда у меня были проблемы с пересдачей. За этот месяц с хвостиком я действительно заставила многих людей переживать обо мне. В какой-то момент мне даже звонила ОЮ ближе к ночи, спрашивала "за кого молиться?". Вспомнилось, как я в воскресенье посидела минут двадцать с ИО на скамеечке в коридоре, рассказывая про свою новую студенческую жизнь, про то, как все изменилось, про то, как я попала в этот ВУЗ и какую роль он сам сыграл в этом выборе. Он все еще не знает, что я назвала в его честь один из своих дредов. На третьем курсе есть симпатичный парень с маген давидом на шее, с которым я перекинулась парой слов о дредах и ИО, еще одна интересность с сегодняшнего дня присоединяется к нашему театру, а еще в субботу я виделась с дредастым братом, с одним определенно замечательным человеком, который исчез из моей жизни, когда я ушла из ВУЗа, но, кажется, все так же не против со мной пообщаться. С явным интересом спрашивал про мое вхождение в православную церковь, и обнимашки с ним теплые. Мне действительно нравится все так, как есть, и не хочется менять что-либо. Не могу вспомнить, когда последний раз была так довольна жизнью и так счастлива. Нахожусь в гармонии даже со своим телом. Мама на днях сказала, что я очень похудела. Весы показывают разницу всего лишь в 4-5 килограмм, но спорить не приходится, как она обратила мое внимание, я и сама заметила, что живот почти ушел, а скулы стали немного ярче выделены. Худоба, впервые в жизни, почти соответствует желаемому, а округлые щеки меня раздражали столько, сколько я себя помню. Так что сначала мне не поверилось, как это так, у меня - и вдруг скулы. Мама полусмеется: "ну ты еще поспи мало, еще ярче выступят". Смех смехом, а почему бы и нет? Мне нравится, как я выгляжу, нравятся изменения, я перебарываю сонливость не без труда, но с более или менее регулярным успехом, а аппетит является не таким уж и частым гостем, по ночам, после универа, я вполне обхожусь без еды. Кстати, на маму тут вдруг что-то нашло, и она уже вторую неделю что-то готовит, чтобы мне было что взять с собой в универ. Приятно, когда о тебе заботятся.


В голове лучше оформляются мысли о том, чего я хочу от общения, как себя вести, не обходится без советов со всех сторон, но самое главное - что я смогла искренне признаться и рассказать самой себе о самых скрытных, потаенных и постыдных мыслях. Для того у меня и существует дневник.


Сегодня была первая полноценная репетиция в этом семестре. Ночью, прочитав сообщение о том, что срочно, что вотпрямщас, что всего за неделю, я разозлилась, я была в ярости, мне хотелось послать все к чертям, хотелось остаться дома и досыпать, никуда не ехать, и я четыре или пять раз уговаривала себя выпихнуться на занятия. Однако и сам испанский прошел без напряжения, и репетиция тоже, никто ничего не требовал, ОЮ принесла мне кастаньеты, и я залипла на то, чтобы пытаться ими пользоваться, с трудом себя контролировала. Буду учиться, конечно. И еще книга Лорки, статьи и стихи читать. В переводе, правда. Мой наметившийся новый костюм вызывает у меня меньше отторжения, нежели предыдущие. Песни все еще помнятся, руки\ноги по-прежнему упорно отбивают ритмы. Петь могу только с кем-то, в одиночестве дичайше фальшивлю. Наконец-таки могу честно сказать себе, что плохенько пою, что слух у меня не слишком клевый, и все-таки я люблю петь, и оно того стоит. Ярость на театр прошла, рвать и метать больше не хочется, пожалуй, даже с готовностью выучу стихотворение, напялю на себя все, что скажут, съезжу за лентами. Точно, ленты!


Что там надо делать. Писать, играть, испанским позаниматься, сделать домашнее на завтра, подготовиться, выспаться. Несовместимые понятия. Там еще в оптимальном варианте Правило и СП есть. Но. Для этого мне все-таки сначала надо начать спать чуть-чуть побольше. Я явно не в состоянии. Так что пойду и поиграю немного. Давай, у тебя есть на это силы, руки будут двигаться, ты себя недооцениваешь, когда тебе кажется, что руки отвалятся скорее, чем что-то сыграют, давай, тебе это нужно, ты обещала. До завтра. Я вернусь. Регулярность - это хорошая частичка настоящего, к которой я хочу приобщиться.

23:33 – 0:38

День. Думаю: заслужила ли я часок-полтора на болоте? Соскучилась по Саше, хочу увидеться с Гошей, хочу хоть немного выбраться из обязательного и отдохнуть, чуть-чуть поиграть, хочу пройтись по Тверской, по Александровскому саду, прогуляться по мосту. Я так радуюсь от того, что теперь выбираюсь на Арбат, на Новокунецкую, выбираюсь в центр, к своим любимым родным улочкам, и регулярно. Обдумываю то, что буду говорить на исповеди, сомневаюсь, и все-таки решаю съездить на часок-полтора на болото. Счастливая, иду со своей замечательной музыкой по местам, которые, кажется, только с далеким началом подросткового возраста и ассоциируются, ведь последние несколько лет меня там совсем нет, а раньше бывала постоянно.


Я ни с кем не договаривалась, только Ане сказала, и она вышла меня встречать. Гоша и Саша оказались там. Я удивилась, что он там, а он удивился, что я приехала. Очень много обнимашек и радости. Я хотела написать только моменты, но не умею без предисловий и без деталей. Не умею быть немногословной.


Аня сидит рядом на клумбе, играет на барабане. Мы стоим втроем: я и два брата. Саша говорит что-то, на что я реагирую обиженным «ум» с интонацией сверху вниз. Гоша: «иди ко мне», подходит, обнимает. Реакция незамедлительная. Саша отходит со словами «я сейчас вернусь». Гоша: «я, наверное, неправ, что обнял тебя», Полина отвечает все то же «ум».


Адельфос говорит, что тоже голоден, мне хочется его покормить, он отказывается, но говорит: «с тобой так и хочется быть маленьким!», приподнимаюсь на носочки, обнимаю, и так тепло. Вот «тепло» мне, и все, никак по-другому не скажешь. Мне тепло с Мариной, с Сашей, с Деном, с Аней, мне тепло от одних только мыслей о Лене, даже мельком, мне тепло с Харитошей, тепло, когда говорю с Ванечкой, тепло, когда общаюсь с универскими Пашей и Андреем, тепло во время прогулок с Андрюшей, тепло с мамой и бабушкой.


Метро, у Саши один наушник, у меня второй, играет Линкин Парк. Саша стоит с Гошей лицом к лицу, так близко, что расстояние между носами меньше десяти сантиметров, суровые, серьезные такие, в глаза смотрят, ни один мускул на лице не дрогнет. Смотрю то на одного, то на другого, решаю, что сами разберутся, погружаюсь в музыку, начинаю тихонько подпевать, пританцовывать, как обычно. Ребята начинают на меня косится, потом видно усилие, приложенное на то, чтобы сдержать улыбки, немного недоумения, а потом они не сдерживаются, смотрят на меня, переглядываются и улыбаются. Прекрасные.


Ловлю себя на том, что в голове регулярно всплывает Леня. По поводу и без. Выходила сегодня на чеховской, вспомнила, что последний раз была здесь с Леней, вооон на той остановке стояли, и меня сразу накрыла такая волна нежности, радости и любви, на лицо наползла улыбка, внутри то самое «тепло». Да так много, что на весь оставшийся вечер до сего момента хватило, и Аня, Саша и Гоша подтапливали мое изумительное расположение духа. Написала Лене сегодня: «ум. спасибо тебе, что ты есть. Даже когда мы не видимся и не списываемся, просто уже тот факт, что ты где-то там существуешь, способен сделать меня радостной, счастливой и довольной. Я все никак не могу нарадоваться, да и поверить до конца, что ты, вот такой вот настоящий, замечательный, не просто есть где-то там абстрактно, а вот тут, вполне материально и вполне в моей жизни. Спасибо тебе!»